Колебания кварцевого «маят¬ника» поддерживаются с по¬мощью специального электриче¬ского устройства — так назы¬ваемого лампового генератора. Он возбуждает колебания квар¬цевой пластинки, служа как бы пружиной кварцевых часов.
Роль зубчатого механизма в кварцевых часах играет осо¬бый электромотор, у которого Скорость вращения (число обо¬ротов в минуту) зависит от ча¬стоты переменного тока. По¬скольку частота тока, выраба¬тываемого ламповым генерато¬ром, в точности равна собствен¬ной частоте кварца, она остает¬ся почти неизменной. Строго постоянно и число оборотов мо¬тора в минуту.
Соединив электромотор с ме¬ханизмом, вращающим часовые стрелки, мы получим чрезвы¬чайно точные часы. Такие часы могут отставать или спешить всего лишь на десятитысячную долю секунды в сутки, — они в десять раз точнее, чем луч¬шие маятниковые часы!
Когда кварцевые часы были построены и выверены, то уче¬ные пришли к очень интересно¬му выводу. Оказалось, что зем¬ной шар не так уж плавно вра¬щается вокруг своей осн. На протяжении года продолжи¬тельность суток меняется на не¬сколько десятитысячных полей секунды. Так с помощью часов, созданных человеческим разу¬мом, был проверен ход «часов», созданных самой природой!
Кварцевые часы имеются во многих научно-исследователь¬ских институтах и обсервато¬риях.
Показания кварцевых часов регулярно сравнивают между собой и проверяют по звездам. В этом и заключается «хране¬ние времени». Конечно, нельзя сбрасывать со счета и маятни¬ковые часы — они пока еще не потеряли своего значения бла¬годаря долговечности и надеж¬ности. Ведь в кварцевых часах десятки радиоламп, которые могут перегореть. Сейчас, когда па смену лампам приходят по¬лупроводниковые электронные приборы, значительно более надежные и долговечные, на¬дежней становятся и кварцевые часы.
Происхождение слова «кварц» связано со старинными немец¬кими легендами, а в переводе на русский оно звучит ласко¬во — «гномик», «лнлнпутнк». Да и качества кварца по-ска¬зочному чудесны.
Кварц очень прочен, тверд, почти не расширяется при на¬греве и не поддастся воздей¬ствию кислот, за исключением плавиковой кислоты.
Но чем же выручил этот ка¬мешек ученых?
Здесь придется рассказать еще об одном чудесном свойстве кварца. Вырежем из кварцево¬го кристалла плоскую пластин¬ку. Вложим ее между двумя металлическими пластинами — электродами, к которым под¬ключим электрометр — прибор для обнаружения электрическо¬го заряда. А теперь сдавим пластинку кварца и посмотрим на стрелку прибора. Стрелка отклонится. Значит, на гранях кварцевой пластинки при сдав¬ливании возник электрический заряд.
И, наоборот, если подключить электроды к электрической ба¬тарее, то пластинка сожмется или растянется.
А если подключить электроды к сети, направление тока в ко¬торой все время меняется, пла¬стинка начнет поочередно сжи¬маться и разжиматься, то-есть колебаться Сколько элект¬рических колебаний произойдет в сап-и. столько же колеба¬нии совершит пластинка. Но это не все- Кварцевая пластин¬ка, как и маятник часов, обла¬дает собственной частотой, которая зависит от размеров са¬мой пластинки А так как раз¬меры кварца при изменении температуры изменяются ни¬чтожно мало, то и частота его колебаний остается почти неиз¬менной. Например, если пла¬стинку нагреть или охладить на один градус, то частота ее изменится всего лишь на не¬сколько десятитысячных, а ино¬гда даже стотысячных долей процента! Что может быть лучше такого маятника для сверхточных часов!
Зная врагов точного времени, ученые и конструкторы нашли и средства борьбы с ними. При¬вело ли это к «полной побе¬де» — увидим позднее.
В самых точных часах, по которым проверяют время ме¬жду астрономическими наблю¬дениями, сделали маятник из специального сплава — инвара. Длина такого маятника, а сле¬довательно и частота, с кото¬рой он колеблется, почти не за¬висит от температуры. Чтобы на ход этих часов не влияло атмо¬сферное давление, их помещают в цилиндр, из которого затем откачивают воздух. Л для устранения малейших толчков часы опускают глубоко под землю в специальные бетониро¬ванные подвалы. Никто не имеет права туда входить, так как на ход часов может по¬влиять даже тепло человеческого тела! Показания этих ча¬сов передаются специальным устройством в другое помеще¬ние, так что сами-то часы никто и не видит. Благодаря всем этим мерам точность часов — хранителей времени — очень высока: за сутки они «уходят» или отстают всего лишь на ты¬сячную долю секунды. Каза¬лось, большего и желать нель¬зя, но и такая точность оказа¬лась недостаточной! Ученые потребовали создания еще бо¬лее точных часов.
И вот тогда-то конструкторов выручил прозрачный каме¬шек — кварц.
Важнейшая деталь часового механизма — это маятник. Он обладает чрезвычайно интерес¬ным свойством: как бы он ни качался — сильно или слабо, — число колебаний в минуту, или, как говорят, собственная часто¬та маятника, останется неиз¬менным. С помощью системы шестеренок движение маятника передается часовым стрелкам, каждое его качание передви¬гает стрелки на определенную часть окружности циферблата. Часы идут. Но правилен ли их ход?
Посмотрите на маятник хо¬диков. Видите небольшой же¬стяной кружок? Если мы пере¬двинем его вниз, то расстояние от него до места, в котором подвешен маятник, станет боль¬ше. Мы этим как бы удлиним сам маятник. Прислушайтесь, как идут теперь часы. Маятник стал кпчлться реже, часы по¬шли медленней. Если сдвинуть кружок вверх, то маятник, на¬оборот, зачастит, а часы «по¬бегут». Значит, частота колеба¬ний маятника зависит от его длины. Это чрезвычайно важно. Ведь мы двигали кружок ру¬кой, и этим изменяли ход ча¬сов. А может лн маятник «сам по себе» стать длинней? Конеч¬но, может. Ведь он металличе¬ский, а металл при изменении температуры сжимается или расширяется. Стало быть, если мы отрегулировали часы при какой-то температуре, а потом она изменилась, то изменилась и длина маятника: часы пошли неточно. Это первый враг точ¬ного времени. Есть у него и другие враги. Как и всякое тело, движущееся в воздухе, маятник испытывает его сопро¬тивление. Но при изменениях атмосферного давления плот¬ность воздуха изменяется н маятник испытывает разное сопротивление. Поэтому отре¬гулированный при определен¬ном давлении воздуха маятник будет качаться иначе при дру¬гом давлении, и часы опять-таки пойдут неточно. Это вто¬рой враг точного времени. Есть у него и другие, не менее опас¬ные и коварные враги: измене¬ние влажности воздуха, трение в частях механизма, толчки и т. д.
Как же сохранить точное время?
За единицу времени издавна принимают сутки, потому что они имеют определенную про¬должительность и регулярно повторяются. Вращаясь, земной шар за сутки совершает один оборот вокруг своей осн. Он вращается плавно и равномер¬но, как часовая стрелка. Но как пользоваться такими «чесами»?
Возьмите картонную трубку диаметром около сантиметра и длиной с полметра, прибейте ее прочно к столбу во дворе, предварительно направив на какую-либо яркую звезду. За¬метьте врс?.1я, а назавтра при¬дите и посмотрите в такое же время на эту звезду. Вы вновь увидите се на том же месте.
Примерно так же поступают ученые-астрономы. За «облю¬бованной» звездой они наблю¬дают через специальные зри¬тельные грубы. В тот момент, когда звезда «проходит» через избранную точку, они пускают часы. Назавтра в то же самое время астроном вновь засекает прохождение звезды и высчиты¬вает, насколько ушли или от¬стали его часы. Так поверяют астрономы время по «ходу» ко¬лоссальных часов, на которых живем мы с вами — по враще¬нию Земли.
— Позвольте, — скажете вы, — а как быть в промежут¬ках между наблюдениями, то-есть днем? Л вдруг подряд не¬сколько ночей небо будет за¬крыто тучами? Значит, мало только получить точное время, надо его еще и сохранить от наблюдения до наблюдения. Современная наука и техника предъявляют к точности опре¬деления времени чрезвычайно высокие требования. Штурман корабля дальнего плавания или геодезист, составляющий гео¬графическую карту, уже не удовлетворяется часами глав¬ного кондуктора скорого поез¬да — их часы-хроиометр долж¬ны быть намного точнее.
От чего же ливней г точность хода часов? Почему домашние ходики иной раз отстают на пять-десять минут в сутки, а хронометр за 9то время допу¬стит ошибку лишь в десятую долю секунды?
Представьте себе на минуту совершенно невероятное: про¬перто часов во всем мире пре¬кратилась. Сигналы точного времени не звучат более в эфи¬ре, напоминая и машинисту паровоза, и трактористу, и ди¬ректору театра, и врачу, и школьнику: «Проверьте ваши часы?» Какие невообразимые произойдут тогда вещи! Прндя на вокзал, вы не застанете поезда, ногому что ваши часы отстали, а вокзальные ушли вперед; разладится работа всех предприятии, так как каждый будет приходить н уходить по своим часам; корабли будут блуждать по морям, ибо штур¬маны не сумеют точно опреде¬лить местонахождение корабля; школьник, придя в школу, с удивлением узнает, что идет уже четвертый урок… Без точ¬ного времени немыслима жизнь современного общества.
— Ну-ну, чего вы там кипятитесь? — Еорчит Бахарев, в гневе которого много усмешки и озорства.
— Разговор не о проентах! Случилось невероятное, и если мо¬жете, вам надо немедленно поехать в Академию наук, — говорит, наконец. Градов, полный радостного нетерпения.
— Зачем?
— Не могу… пока не имею права объяснить, но поехать надо. Алексей Павлович, вы потом поймете, поверьте мне!..
Крутятся бобины. Тянется лента. Мы вновь слышим голос Бахарева:
— Невероятное уже случилось. А люди еще не знали, и все на Земле шло своим чередом…
Вечером того же памятного дня… Планетная обсерватория.
Градов почти бегом проходит мимо грандиозной антенны радиотелескопа и стройной башни глав¬ного инструмента обсерватории… В саду, где при¬чудливо смешались представители скудной расти¬тельности Крайнего Севера, высокогорных областей Памира и безводных пустынь Средней Азии, Градов встречается с врачом профессора Бахарева. Старая женщина воинственно настроена.
— Предупреждаю вас, молодой человек! — еще издали начи¬нает она. — Я запретила профессору Бахареву волноваться. Я за¬претила ему заниматься даже его депутатскими делами!
Она решительно загораживает инженеру путь к профессорскому особняку.
И очень может быть, что женщина так и не пустила бы Градова к профессору, но… у особняка слышится грохот и старческий голос…
Взъерошенный профессор Бахарев в полосатой пижаме, разма¬хивая большим молотком, приколачивает что-то к двери и кричит между ударами:
— Уговаривать меня приехали?.. Ну идите! Идитв сюда!.. Да не слушайте вы эскул nal Эта старая женщина понимает в серд¬цах, но ничего не смыслит в людях!
Дарья Матвеевна обиженно поджимает тонкие гу_бы и, ни слова больше не говоря, идет вон из сада… Дорога к ^профессорскому дому открыта.
Бахарев уже приколотил к двери табличку, на которой написано:
«Я ВСЕГДА И ДЛЯ ВСЕХ ДОМА!»
В кабинете он влезает на стул и вешает над своим рабочим столом другую табличку, на которой значится:
«ПРОШУ САДИТЬСЯ БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ!»
— Мои избиратели еще не отзывали мсия1 — говорит старик и, спрыгнув со стула, усаживается на диван.
— Ну-с, голубчик Иван Митрофаныч, вы приехали уговаривать меня? Начинайте, — Бахарев складывает руки на груди и приго¬тавливается слушать терпеливо и долго. Но… не успел Градов и рта раскрыть, старик, встрепенувшись, добавляет: — Только пре¬дупреждаю: никакие уговоры не заставят меня отказаться от ре¬зультатов пятнадцатилетних трудов. Я никогда не соглашусь с проектом Забродина. Никогда! Не для того народ избрал меня
споим депутатом, чтобы я помогал без еспкого смысла выбрасы¬вать миллиарды народных рублей на ветер… на небо!
— Алексей Павлосич, ради бога, разрешите и мне высказаться?
Мажид светит вокруг и находит еще одну глыбу с «гнездом» в середине. Он соединяет их, и полу¬шарие оказывается в недрах одной большой уголь¬ной глыбы.
— Давай нончай работу! — вдруг приказывает Мажид и, кивнув Лешке, выбегает из забоя. Он прижимает находку к груди.
Клеть подъемника с рабочими взлетает на-горй.
— Бомба, Мажид? — спрашивает Лешка, опас¬ливо поглядывая на полушарие.
— Откуда может оказаться в угле бомба?! — отвечает Мажид.
Перемазанные угольной пылью Мажид и Лешка катят железную тачку по двору шахтоуправления.
В тачке громыхают два угольных куска и… цель¬ный металлический шар величиною с арбуз.
Они прямо с тачкой въезжают в здание шахто¬управления. Вокруг них толпа. Все кричат, раз¬махивают руками, хватают рабочих за плечи. Леш¬ка суетливо отмахивается свободной рукой. И толь¬ко Мажид невозмутим. Он упорно пробивается вперед, к двери с табличкой «Главный инже¬нер».
— Они с ума сошли! Прямо с тачкой въехали! — сообщает всем вновь подбегающим секретарша «главного».
По коридору бежит дежурный врач в белом накрахмаленном халате.
На шум открывается обитая коричневой кожей дверь и выходит «главный». Он машет рукой и грозно глядит на тачку. Взглянув, говорит послед¬ние разумные слова, которые слышали от него в этот день. Он говорит:
— Откуда это у вас, Сармулатов?!
— В угле нашли. В пласту, — отвечает Ма¬жид, — давай организуй комиссию, Иван Иваныч.
«Главный» берет шар, прижимает к белой шелко¬вой груди и идет в кабинет. Мажид с Лешкой бес¬препятственно катят за ним тачку по красной плю¬шевой дорожке.
Дверь, обитая коричневой кожей, захлопывается перед носом секретарши.
Тишина и недоумение в приемной. Когда через минуту секретарша заглядывает в кабинет, мы видим: Иван Иваныч — черный, пот¬ный и сопящий над угольной глыбой — машет досадливо рукой:
— Нету, нету меня! Дома… или там… в тресте! Секретарша понимающе кивает головой и осто¬рожно прикрывает дверь.
— Совещается с бригадиром молодежной брига¬ды, товарищем Са мулатовым, — поясняет она собравшимся…
Мы снова там, где обсуждаются проекты экспедиции на Вене¬ру. Движение в группе конструкторов. Поднимается молодой инженер Градов.
— Алексей Павлович, — говорит он, обращаясь непосредствен¬но к Бахареву. — мне лично… интереснее верить, что жизнь ча Венере есть. Мне интереснее проектировать ранету для полета не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру, как предлагаете вы. Но… дайте нам не гипотезу, а точные, хорошо проверенные данные для кон¬струирования такой ракеты. Что ждет ракету на Венере? К че¬му мы должны порготовить ракету заранее? Напоминают ли условия Венеры хотя бы приблизительно что-нибудь земное? Ну… нашу сибирскую тайгу, пустыню Сахару, долину реки Мисси¬сипи…
— Мы не имеем права думать, что условия Венеры похожи на земные, — «директивным» голосом отвечает Забродин. — Венера — это не Земля, не Марс, а Венера. Свои условия. Свой путь разви¬тия. Свой мир, который нам не известен и ни на что нам извест¬но*4 не гохож.
Градов поворачивается к Бахареву, и тот говорит:
— На Венере сейчас приблизительно такие же условия, какие были на Земле триста миллионов лет назад!
— Мы точно знаем, что было на Земле триста миллионов лет назад? — терпеливо спрашивает Градов.
— На этот счет имеются только предположения, гипотезы! — улыбается академик Забродин, — Простите, Алексей Павлович, но… вслепую проектировать ра¬кету для посадки на Венеру невозможно! — заключает Градов •дискуссию.
Слышен тихий голос Бахарева, говорящего в микрофон:
— И Градов был прав. Доказать мою правоту мог только полет иа Венеру. А на Венеру нельзя было лететь потому, что ракету невозможно проектировать Еслепую. Я понимал, что гипотезы одного, хоть и важного, старина не могут соперничать с убежде¬нием большинства и отсутствием точных данных о Венере. Разу¬меется, мы не могли и подозревать, что в это самое время под землей происходит такое, что спутало наши споры, выводы, гипо¬тезы!
Киноаппарат переносит нас в шахту. Молодежная бригада во главе с Мажидом Сармулатовым в хорошем темпе ведет смену.
…Бывают удачные дни: машина ровно и мощно рокочет мото¬ром. Глыбы жирного угля согласно и охотио рушатся на ленту ■транспортера. И хочется, чтобы эта слаженность и деловитая легкость продолжалась бесконечно… Глаза недавних ремесленни¬ков — русских и казахских пареньков — полны азарта и лико¬вания.
Неожиданно в угольной толще скрежещут зубья и лопается цепь режущего механизма. От звука, резанувшего по сердцу, у Мажида чуть слезы не полились из глаз. Он выключает мотор и кри¬чит:
— Лешка, подрывника!
— Зачем? Давай сращивай цепь и еще попробуем! — советует долговязый белобровый Лешка.
— Подрывника! — блестят черные глаза Мажида. Гремит взрыв.
Бригада во главе с Мажидом пробирается в забой.
Мажид первым наводит свою лампу на развороченный взрывом угольный пласт. Он светит в его недра и видит то, из-за чего за¬поминает этот день на всю жизнь.
Из неровной черной стены торчит… металлическое полушарие.
Мажид пробует ковырнуть ломиком около этого полушария, и вдруг из толщи «угольного пакета» выпадает черная глыба. По¬лушарие словно впаяко в эту глыбу.
бормочет над
— Каких только штучек а угле не находишь?! -ГЛажидовым ухом Лешка. — То целые бревна ока¬менелые, то листики…
— Листики! — сиплым от изумления голосом шепчет Мажид. — Листики вырастают, а эту шту-
. ку… сделали!
